Родился он в рабочем поселке Гродзянка 23 августа 1965 года в большой семье. Здесь окончил два класса, затем Дворчуки переехали в Жорновку, и Леша продолжил учебу в Жорновской СШ, а после ее окончания поступил в Кировское СПТУ. Получил специальность тракториста-машиниста и вернулся домой, в колхоз “Красный ударник”, где и работал до армии.

В мае 1985 года Алексей по экстренному набору был призван в армию. Прошел долгий путь: Жорновка — Осиповичи — Могилёв — Москва — Ашхабад (1 городок, три месяца карантина) — Фергана (обучение в школе десантников по специальности “наладчик-оператор БМП”).

Вот что рассказывает сам Алексей:

— Набирали туда ребят невысокого роста, чтобы помещались в машине, а машины тогда были маленькие. Потом был Кабул, пересыльный пункт. Попал в знаменитую 66 десантно-штурмовую бригаду, которая стояла в 15 километрах от Джелалабада. Рядом располагалась десант-ная часть. Жили мы сначала в палатках, а потом построили деревянный модуль.

Прибыли туда осенью, но холода там нет. Днем +40, ночью +15 градусов. Однако ночью приходилось ходить в фуфайке: уж очень сухой климат. Перепад температур переносили нормально, просто старались меньше пить воды. Пробыли месяц в карантине — и в часть: 1 рота, 1 взвод ДШБ.

Буквально сразу начались операции, которые длились по полтора-два месяца. Сопровождали колонны с продовольствием, бензовозы с топливом, чтобы “духи” их не разбомбили. К счастью, когда я был в сопровождении, обстрелов не случалось. Часто нападали на колонны в других местах, например под Кандагаром, Кабулом. Душманы спускались с гор к Салангу и в Чарикарской “зеленке” поджидали и расстреливали колонны. Там на обочинах стояла разбитая советская техника.

Мы с ребятами попадали под минометный огонь, но всё обходилось. Правда, однажды, когда я сидел на башне, машина подорвалась на мине. Получил многочисленные ранения левой ноги, до сих пор ношу в ней четыре осколка. Почти месяц пробыл в госпитале. И, слава богу, в такие переделки больше не попадал. Надо сказать, что на броне я был недолго, потому что это было почетное место “дедушек” — старослужащих. А нас, молодых, отправляли воевать в горы.

Задачи ставились разные. Например, охраняли нашу колонну, она двигалась по горной дороге, а мы находились высоко в горах и наблюдали за окрестностями. Ходили на прочески. Например, поступил сигнал, что в таком-то районе гор появились душманы. И мы по приказу выдвигались туда, чтобы обезвредить банду. В горах были и армейские операции. В 1986 году зашли аж на пакистанскую границу, там был переход боевиков. Мы делали зачистку, тогда из нашей роты погибли три человека.

Я пол-Афгана “протопал”: Асадабад, Кабул, Кандагар, Баграм, Газни, Чарикарская долина, Саланг.

Нас перебрасывали самолетами, вертолетами, на броне. С парашютом не прыгал, была только высадка с вертолета, хотя и проходил учебку в десантной школе.

Во время таких операций находили много складов-тайников с оружием, наркотиками. Медаль “За боевые заслуги” я получил как раз за то, что обнаружил склад с наркотиками и крупнокалиберными пулеметами.

Отдельно хочу рассказать о снаряжении. На кратковременную операцию нам выдавали по десять гранат, два рожка отдельно и один сплетенный в автомате большой рожок с патронами, полцинка (упаковка) патронов и на три дня сухой паек. У некоторых были гранатометы “Муха” и “Стрела”. Молодым давали ленты к крупнокалиберному пулемету (по две ленты на взвод). Выдавались и бронежилеты, но в то время они были такие тяжелые (16 кг и 24 кг), что я со своим ростом 1,65 просто прогибался под этой тяжестью. Особенно тяжело было перебегать, менять позицию. Поэтому когда стал “стариком”, бронежилет не надевал. Попадали к нам в руки иногда американские бронежилеты, они весили всего полтора килограмма.

Меня часто спрашивают, какие были отношения между молодыми и “дедами”. Сразу скажу, что ребята моего призыва были совершенно не готовы к войне. Хотя и находились три месяца в карантине в Туркмении, но ничему не научились там. Выполняли разную работу, больше с киркой и лопатой в руках. А в Афгане нас за месяц в карантине всему научили.

Автомат я практически из рук не выпускал, были и ночные стрельбы. Если не научишься стрелять — не выживешь. И, конечно, физическая подготовка. Тельняшки наши за неделю полиняли от пота и стирки. Ко мне был прикреплен “старик”, он меня всему учил. Я должен был повторять и делать так, как он. И не зевать, а учиться менять позиции, иначе так и  останешься лежать за камнем. Учили нас старослужащие жестко, потом и мы так же своих молодых. Такая у нас была “дедовщина”. Но никто не обижался, потому что благодаря ей и выживали. На операции молодые старались за “деда” держаться. А в горах вообще все равны. Ребята стояли один за одного во всех боевых операциях. И, конечно, благодаря опыту наших командиров больших потерь в роте не было. Из моего призыва за всю службу погибли только четыре человека. Командирами роты и батальона были “матерые волки”, отслужившие по четыре сезона и имевшие богатый боевой опыт. Кстати, командир роты Александр Бердников — белорус. Служили у нас украинцы, русские, узбеки, азербайджанцы, туркмены, кабардинцы, осетины, чеченцы — дружная интернациональная семья.

В марте 1987 года наш взвод из 26 человек вместе со взводным ушли на дембель. Из старослужащих осталось только три “деда” для обучения молодого пополнения. Через день молодой лейтенант-командир повел неопытных солдат на штурм. Погиб целый взвод.  Остался в живых только один старослужащий. Если бы я остался там хоть на день, меня бы в живых тоже не было. А у меня был выбор: остаться в армии до августа и получить орден Красной Звезды или уехать домой. Я решил уехать. Скажу честно, уж очень хотелось жить. Почти два года старался выжить. По горам ходишь и смотришь в оба. Если вовремя не заметишь духа, ты труп. Когда нас перебрасывали самолетами в другой район Афганистана, у многих ребят волосы дыбом вставали. Ведь “духи” нередко сбивали “Стингерами” советские самолеты. Погибали все, кто там находился.

Были и радостные минуты. Один раз я пересекся с хорошими знакомыми из Гродзянки Володей Танковичем и Сашей Близнецом, с которыми учился в начальных классах. Второй раз прилетел в Кандагар на операцию, а там служили мой друг и сосед из Жорновки Юра Коток и Вася Хатько из Гродзянки (позже он погиб). Ребята узнали, что я прилетел, но встретиться не получилось. Видел их только с вертушки. А они махали руками… Всегда вспоминаю и думаю: “Это ж надо так судьбе распорядиться, чтобы в далеком Афганистане, за тысячи километров от родных мест, увидеть близких людей…”

О доме думал всегда, особенно первые дни. Письма писал по ночам. Почта работала исправно, пиши хоть каждый день. Но дома не догадывались, что я

в Афганистане. Узнали только, когда получил ранение и находился в госпитале. И то один знакомый проговорился моим родителям, а так бы они и вообще не узнали, где я служил. Многие пацаны тоже так делали: писали, что служат в Туркмении, ведь на конверте не было обратного адреса, только номер полевой почты. Конечно, писать, что служишь в Афганистане, разрешалось, только не описывать какие-то военные действия (особый отдел проверял). Но я жалел мать, не хотел ее расстраивать.

8 марта 1987 года получил приказ об увольнении в запас. Маршрут был такой: Кабул — Ашхабад — Ташкент — Актюбинск — Харьков — Киев — Минск. Сидели по неделе-две в ожидании самолетов, а потом решили добираться самостоятельно поездами. Поэтому домой попал почти через два месяца. В Осиповичи приехал ночью и пошел домой пешком. Дома, конечно же, не знали, что я приеду. Стучусь. Открыли дверь — плачут и мать, и маленькие братья Саша и Андрей.

После демобилизации поработал на Минском тракторном заводе токарем. Но позже вернулся домой, устроился в Гродзянский леспромхоз трактористом. Там же познакомился с будущей женой Леной. Поженились, получили жилье. Родились у нас два сына Олег и Сергей. Всё было хорошо, но в 2009 случился пожар, дом сгорел, а в нем и все документы, армейские фотографии и медаль “За боевые заслуги”. Осталась только запись в военном билете (дубликате). Мне, как афганцу, предложили жилье и работу в СПК “Колхоз «Красный ударник»” в Жорновке. И я рад, что вернулся в Жорновку, на свою родину.

Алексей с женой вырастили сыновей, дали им образование. Вспоминая свою службу, воин-интернационалист думает лишь об одном: чтобы такое больше не повторилось, ведь война — это всегда страшно!

Ольга Михайлова.