“Крестным отцом” водочного пайка для Красной Армии был народный комиссар обороны Клим Ворошилов. Во время советско-финской войны зимой 1940 года он распорядился выдавать спиртное воюющим частям. В основном водка и коньяк (для летчиков) поставлялись на фронт в бутылочках по 100 мл, что и стало поводом для появления знаменитой идиомы: “наркомовские сто граммов”.

Об алкоголе, как простейшем средстве для поддержания боевого духа войск, вспомнили на    третьем месяце Великой Отечественной, и с 1 сентября весь личный состав войск передовой линии стал ежедневно получать по 100 г водки на человека.

Механизм снабжения РККА алкоголем разрабатывал Анастас Микоян, который в проекте приказа о водочном довольствии предложил суточную дозу в 200 граммов на человека. Однако Сталин, утвердивший документ 22 августа, уменьшил объем водочного пайка вдвое и внес ряд корректив, касающихся контроля за выполнением правил его выдачи. Верховный главнокомандующий был дальновидным человеком…

Несмотря на все строгости учета, спиртным фронтовики злоупотребляли при любой возможности. А их в начале войны, как и на всем ее протяжении, было достаточно: из-за потерь завезенные утром пайки к вечеру распределялись среди выживших, так что нередко на одного бойца приходилось уже по поллитра и более. Водка была важнейшим товаром для “черного рынка”, ею давались взятки проверяющим и начальникам. А еще неумеренная выпивка вела к ненужным потерям. Известно немало случаев, когда выпившие командиры гнали солдат в бессмысленные атаки, нетрезвые артиллеристы открывали огонь по своей пехоте, летчики не справлялись с управлением и разбивали самолеты. А на Северном флоте из-за того, что пьяный начальник штаба авиасоединения забыл передать вылетающим на патрулирование экипажам поступившие от моряков сведения, погибла крейсерская подводная лодка Щ-402. Летчики, увидев проходящую через охраняемую акваторию неизвестную субмарину, забросали ее бомбами…

Но в целом отношение к спиртному в войсках было взвешенным и прагматичным. Режиссер Петр Тодоровский, прошедший войну пехотинцем, вспоминал: “Старшина шел по траншее с ведром и кружкой, и те, кто хотел, наливали себе. Те, кто был постарше и поопытнее, отказывались. Молодые и необстрелянные пили. Они-то в первую очередь и погибали. “Старики” знали, что от водки добра ждать не приходится. А молодым после ста граммов море было по колено — выскакивали из окопа прямо под пули”.

 Раненых буквально мыли водкой и наливали каждому, чтобы притупить боль. Алкоголем поощряли отличившихся или использовали его запасы в качестве дополнительного пайка в морозы.

Правда, качество армейской водки было весьма низким. Собственно, на фронт отправлялся   питьевой спирт в деревянных бочках и металлических бидонах, который перед раздачей наливался в ведра и разбавлялся водой. Естественно, стандарты крепости напитка и требования санитарии при такой технологии соблюдались далеко не везде, так что водка могла иметь мутно-коричневый цвет со специфическим привкусом (от речной или болотной воды) и меньшую, чем положено, концентрацию алкоголя.

К водочному довольствию полагалась закуска: сэндвич из двух ломтей черного хлеба с полукопченой колбасой, квашеной капустой или соленым огурцом. Однако выдавалась она, особенно в первые годы войны, редко и нерегулярно.

Немцы пытались использовать сведения о “водочной некондиции” в своей пропаганде, выпустив осенью 1941 года листовку с таким текстом: “Красноармейцы! Не подлость ли напоить человека водкой, чтобы он, одурманенный ею, лез в бой, в котором ему предстоит верная смерть? Так поступает ваше командование. Не исполняйте приказаний, толкающих вас на гибель!”

По воспоминаниям очевидцев, текст листовки немало повеселил советских солдат. Трофейные шнапс (фруктовая водка) и сухое вино — алкогольное довольствие существовало и в вермахте — красноармейцы не любили.

15 мая 1942 года массовая ежедневная выдача водки в действующей армии прекратилась. Алкоголь стали получать только войска, ведущие наступательные действия. Всем остальным такое довольствие было положено только 10 раз в году: в дни годовщины революции — 7 и 8 ноября, в день Конституции — 5 декабря, на Новый год — 1 января, в день Красной Армии — 23 февраля, в дни международного праздника трудящихся — 1 и 2 мая, а также во Всесоюзные дни физкультурника (19 июля) и авиации (16 августа) и в день формирования соответствующей войсковой части.

Но “антиалкогольная инициатива” вызвала в войсках такое недовольство, что Сталин был вынужден пойти на уступки. С 25 ноября того же года по 100 граммов в сутки на человека стали выдавать всем подразделениям, ведущим непосредственные боевые действия и находившимся на передовых позициях, а тыловым частям — по 50 граммов.

Ежемесячный лимит выдачи алкоголя каждому фронту утверждал лично глава советского государства. Так, до конца года Карельский фронт получил 364 тыс. л водки, Сталинградский — 407 тыс., Западный — почти миллион литров.

На особом положении находился Закавказский фронт, который снабжался не водкой, а крепленым или столовым вином из расчета 300 или 200 граммов — в зависимости от крепости — на человека в сутки. За названный выше период ему было отпущено 1,2 млн. л вина.

Впрочем, уже через полгода — с 13 мая 1943 года — водку снова стали выдавать лишь в наступлении, а окончательно порядок алкогольного довольствия был утвержден 23 октября. Это были те же 100 и 50 граммов, но в перечень частей, которым полагалось снабжение алкоголем, впервые были внесены войска НКВД и военные железнодорожники.

Алкогольное довольствие отменили практически сразу после победы — спиртные напитки остались лишь в пайках экипажей подводных лодок.

“Наркомовские сто граммов” — одна из неоднозначных страниц военной истории, и к ней вряд ли имеет смысл применение сегодняшних оценок. Однако жизнь под бомбежкой или артобстрелом, в атаке или рукопашной схватке у большинства фронтовиков была короткой. При запредельных психологических нагрузках и в тяжелых физических условиях регулярное употребление умеренных доз алкоголя являлось эффективным способом повышения стрессоустойчивости и выносливости человеческого организма.

К тому же, как это ни цинично звучит, советское военно-политическое руководство хорошо понимало, что пьяному бойцу РККА умирать не так страшно, как трезвому. Даже если он погибает за правое дело…