О спорт! Ты — мир!

Игры XXII Олимпиады прошли в период с 19 июля по 3 августа 1980 года — уже сорок лет назад. Дело давнее, но для “рожденных в СССР” незабываемое. Первые соревнования такого уровня, состоявшиеся в социалистической стране, бойкот со стороны 60 крупнейших спортивных держав из-за ввода советских войск в Афганистан, невиданное изобилие импортных товаров в городах, где проводились состязания, и масштабное наведение порядка на их территории…

Для миллионов зрителей это был праздник, а для тех, кто принимал участие в его организации, — тяжелая и крайне ответственная работа. Точное количество людей, обеспечивавших высочайший уровень проведения соревнований, комфорт проживания спортсменов и зрителей-интуристов, их абсолютную безопасность, установить невозможно. Но известно, что персонал отбирали по всей стране и что в число избранных попал наш земляк — Георгий Гаевский.

Воспоминаниями об участии в Олимпиаде-80 Георгий Владимирович делится с читателями “АК”.

Это судьба!

О том, что буду каким-то образом причастен к организации и проведению Олимпиады в Москве — таких фантазий не возникало. В то время имел звание капитана милиции и пятый год работал в должности заместителя начальника Осиповичского РОВД по политико-воспитательной работе.

Летом 1979 года МВД СССР затребовало от республиканских министерств сведения о сотрудниках, владеющих иностранными языками. В список попала и моя фамилия, поскольку окончил иняз и владел французским.

Известие подоспело как раз вовремя и стало во многом судьбоносным, поскольку отменило подачу рапорта об увольнении из системы МВД. Причины разочарования в милицейской службе были серьезные. Чтобы не вдаваться в излишние для олимпийской темы подробности, напомню только одно: в декабре 1982 года глава МВД СССР Николай Щёлоков был снят с поста министра и лишен генеральского звания из-за коррупции в органах охраны правопорядка.

Бороться с прогнившей системой не видел возможности. Поэтому и решил: если повезет, съезжу на Олимпиаду, а потом сниму мундир.

Подготовительный период

В декабре 1979 года был направлен на письменное тестирование в Москву, где в общей сложности ответил примерно на 450 вопросов.

В начале апреля 1980-го стало известно, что отбор я прошел и должен отправиться на два месяца в Высшую школу МВД СССР для углубленного изучения иностранных языков. Были сформированы по две группы английского и французского языков, в каждой по 18 человек. На курсы были собраны люди со всего Советского Союза.

О предназначении наших групп знали мало. Только то, что мы будем находиться при центральном штабе безопасности.

Учеба велась интенсивно, через полное погружение в языковую среду. Посещали театр “Современик”, где выступала французская труппа. Слушали ее, конечно, без перевода. Еще использовалась методика обучения во сне, через подключение подсознания. В то время она считалась перспективной. Про других не скажу, а я к ней оказался невосприимчив.

В нашу профессиональную подготовку также входили тренировки по рукопашному бою, стрельбе, знакомство с олимпийскими объектами: дворцами спорта, стадионами, гостиницами. Особое внимание уделялось изучению лож для высокопоставленных лиц и прессы, знанию особенностей входов и запасных выходов.

В конце мая успешно сдал экзамен и получил удостоверение переводчика французского языка оперативного штаба службы безопасности и общественного порядка МВД СССР на Играх ХХII Олимпиады. Снова нас должны были собрать за месяц до их открытия.

Начальник РОВД новость об очередной командировке воспринял не скрывая раздражения. Кроме меня, в Москву и Минск следовало направить шесть человек.

Город коммунизма

При подъезде к Москве, начиная от Вязьмы, по вагонам проходили усиленные наряды милиции, проводя выборочную проверку документов. Меры повышенной безопасности невольно вызывали внутреннюю тревогу.

Умытый дождем перрон вокзала встретил приятной утренней прохладой. Но что-то было не так. Я даже не сразу сообразил. Как будто это не столица. Тот же перрон, но почти без электричек!

В метро нет привычной толпы, которая задает ритм движению, а вагоны полупустые! Подходи к киоску “Союзпечать” и покупай любые газеты. В магазинах нет очередей, а от изобилия ассортимента рябило в глазах. Жевательная резинка, баночное пиво, пепси-кола, соки в пакетах, различные сорта колбас и сыров, другое — невиданное доселе, и всё по умеренным ценам. Тут надо отметить, что “продуктовый коммунизм” был во многом создан за счет импорта из Финляндии и Югославии.

А чтобы товарное изобилие не раскупалось слишком быстро, значительную часть москвичей удалили на “безопасное” расстояние. Асоциальные элементы вывезены принудительно, школьники отправлены в летние лагеря, взрослые — в санатории и профилактории. Въезд в город жестко ограничивался — про проверку документов в поездах упоминалось выше. Порядок в столице обеспечивали 120 тысяч сотрудников МВД внутренних войск. А с криминальными “авторитетами” разъяснительную работу провел зять Брежнева, замминистра внутренних дел Юрий Чурбанов.

…Наша объединенная группа “французов” — 27 человек — продолжала готовиться к выполнению всё еще неизвестного задания.

Теоретические занятия по спецподготовке проводили большей частью сотрудники 9-го   управления КГБ. Научились пользоваться новейшей портативной рацией фирмы “Nokia”, которая обеспечивала устойчивую связь в радиусе 20 километров. По тем временам это была просто фантастика! Учились ориентироваться в городе, не прибегая к помощи карты.

По мере приближения даты открытия ОИ нарастали внутреннее напряжение и тревога. Все были в неведении: “Чем же будем заниматься?”

На страже безопасности членов МОК

Наконец дождались. Из нашей группы отобрали 5 человек и повезли экипировать на центральный склад тыла МВД СССР. Здесь мы примерили добротные летние костюмы. К ним полагались модные туфли на высоких каблуках, но в таких ведь долго не походишь. Поэтому казенной обновке предпочитали свою, удобную обувь.

На следующий день узнали, что будем работать в гостинице “Москва” — охранять членов МОК и их семьи. Получили спецпропуски, которые давали право беспрепятственного прохода на все олимпийские объекты.

Наша задача состояла в поддержании установленного порядка на 4-м этаже отеля. Рабочее место — пост, под который оборудовано небольшое фойе на пересечении двух коридоров.

Дежурства начинались на следующий день, и первым с 8 утра заступать выпало мне.

Почувствовал себя в новой роли уверенно не сразу, но, можно сказать, вовремя. Дежурство уже подходило к концу, когда слева по коридору появилась группа людей. Впереди шли две пожилые женщины, у которых на шее висели пропуски, и четкое изображение на них буквы “А” не вызывало сомнений в принадлежности к категории очень важных персон. Вслед за ними, ведя беседу, важно шествовали их супруги. Один из них был седовласый, высокого роста, полный, в сером костюме, VIP-пропуск находился у него поверх галстука. У второго мужчины — среднего роста, с седыми волосами, гладко зачесанными назад, в черном костюме — пропуск был под галстуком.

Пропустив женщин, я вышел на середину коридора и, преградив путь, обратился к “виновнику” по-французски: “Предъявите, пожалуйста, ваш пропуск”. Мужчина молча поднял галстук. Сопровождавший группу сотрудник спецслужб сердито прошептал: “Это же Самаранч!” Но я знал, что поступаю правильно — по инструкции! — и нервную реакцию коллеги проигнорировал. Кстати, с Хуаном Антонио Самаранчем — президентом МОК — шел барон Майкл Килланин, ушедший в отставку незадолго до московской Олимпиады президент этой организации.

Об этом случае я сделал запись в особый журнал: там фиксировалось всё, что выходило за заданные инструкцией рамки. Некоторые инциденты были явной инсценировкой: руководство подбрасывало “задачки на сообразительность”, чтобы дежурные не расслаблялись.

Освоившись, осмелился просить автографы у гостей. Все они оказались любезными людьми и просьбы расписаться, предложения поменяться значками или монетами воспринимали благожелательно. Так что коллекция сувениров пополнялась чуть ли не ежедневно. Особое место в ней занимали зарубежные газеты, которые в гостинице бесплатно раздавались всем желающим. В одной из них впервые увидел карикатуру на советского лидера Брежнева. Сюжет в ней обыгрывался злободневный: ввод советских войск в Афганистан и связанный с этим событием бойкот Олимпиады.

К слову, про бойкот. По мере приближения открытия игр тревога организаторов нарастала: от количества принявших участие стран зависел политический престиж СССР. И когда первой явилась делегация неизвестных нам Сейшельских островов, в прессе не было предела ликованию.

Олимпийская сказка

В день открытия Олимпиады я был свободен от службы и вместе с коллегой решил проверить действенность наших пропусков-“вездеходов” и попасть на церемонию открытия.

Первый контроль преодолели беспрепятственно, а на втором нас попытались “стопорнуть”, поскольку о существовании пропусков высшей приоритетности знали далеко не все милиционеры, даже в высоких чинах.

Попав на трибуну, стали искать свободные места. Они были, что удивительно: желающих попасть на открытие Олимпиады было в сотни раз больше, чем мест на стадионе.

Вообще, наша служба посещать соревнования не мешала: после 12-часового ночного дежурства отдыхали 36 часов.

За состязаниями чаще всего следили из ложи прессы, где всегда было с избытком свободных мест и сколько угодно бесплатной “фанты”. А вот мужскую групповую велогонку в Крылатском решил посмотреть вблизи. Устроился у крутого виража, переходящего в подъем. Где-то в середине гонки один чернокожий спортсмен сошел с дистанции и лег на обочину. К нему немедленно бросились медики, но гонщик говорил по-французски и его никто не понимал! Я вызвался помочь и, кажется, справился, хотя перевод медицинских терминов и описание симптомов потребовали немалых усилий.

Олимпиада катилась к закату, и уже ничего ее размеренную жизнь не могло поколебать, если бы не смерть Владимира Высоцкого. В день похорон потребовалось отвлечь от “олимпийских” обязанностей свыше тысячи сотрудников милиции: любимого народом артиста провожало в последний путь более 40 тысяч человек.

Возвращение домой

Вот и наступило 3 августа — последний день олимпийской сказки. Посещение церемонии закрытия ОИ никак не вписывалось в мой график дежурства. А то, что оно было грандиозным и необычным, почувствовал по возбужденному поведению постояльцев, возвращавшихся вечером в свои номера. Как позже узнал, сразил их легендарный полет олимпийского талисмана — Мишки.

После отъезда гостей наша служба закончилась. Сразу исчезло праздничное настроение, зато можно было психологически расслабиться.

Отмечая командировочное удостоверение в штабе гостиницы, был приятно удивлен: награжден Почетной грамотой МВД СССР!

Как уже упоминалось, собирался после Олимпиады увольняться, но сотруднику, который только что “с честью выполнил важнейшее правительственное задание”, снять погоны не так-то просто. В итоге был приглашен начальником УВД на беседу и после долгого откровенного разговора решил с уходом повременить: слова генерал-майора милиции Дубасова обещали перемены. По сей день признателен Николаю Филимоновичу за то, что не позволил сделать    опрометчивый шаг.

…Олимпиада-80 канула в историю, но оставила глубокий след в душе каждого, кто в ней участвовал — хоть каким-то образом. Три связанных с Играми месяца сильно повлияли на меня, как сотрудника милиции и человека. Ежедневно общаясь с интересными людьми, многое познал в политическом и общечеловеческом плане, расширил свой профессиональный и культурный уровень. Не зря говорят: “С кем поведешься…”

Георгий ГАЕВСКИЙ.

От редакции. Судьба улыбнулась нашему земляку, дав возможность посмотреть на жизнь с очень необычного ракурса и  оставив яркие воспоминания. А стало это удивительное событие возможным благодаря прилежному изучению иностранного языка в институте: знания всегда окупаются, причем иногда с невероятной щедростью.