О жизни маршала Советского Союза Григория Ивановича Кулика написано немало. Но есть в его биографии эпизод, требующий определенного уточнения. Речь идет о выходе из окружения в июне-июле 1941 года. 8 июля Кулик и сопровождавшие его бойцы и командиры пересекли линию фронта в полосе обороны 13-й армии. На следующий день маршал предстал перед очами Сталина. “Где Ваши лапти, в которых Вы выходили из окружения, товарищ Кулик?” — поинтересовался Иосиф Виссарионович.

Информационный повод

…22 июня 1941 г. Сталин приказал маршалам Шапошникову и Кулику выехать на Западный фронт, чтобы помочь командованию организовать контрнаступление. На месте московские представители разделились: Шапошников остался в штабе фронта, а Кулик убыл в штаб    10-й армии, находящийся в Белостоке. Но самолет совершил вынужденную посадку на одном из аэродромов, и на поиски штаба маршал отправился на танке.

Из воспоминаний бывшего командира танкового взвода 7-й танковой дивизии лейтенанта Б.А. Бородина: “…Маршал потребовал карту, но имевшаяся у меня была от Белостока до Берлина и не охватывала местность, где мы оказались. Я попытался оправдаться: выдали только такую. Маршал лишь странно хмыкнул”.

Тем не менее Кулик благополучно добрался в Волковыск, в штаб корпуса. Далее направился в Слуцк через Слоним, затем в Минск. В это время дорога Слуцк-Минск в районе Несвижа была перерезана немецким десантом. Бросив машины у деревни Шищицы, маршал и его свита двинулись на восток пешим маршем. Переправившись через реку Птичь, вышли к местечку Дараганово. Где-то в Осиповичском районе группа переоделась в крестьянскую одежду. Об этом после выхода Кулика из окружения доложил “куда следует” начальник Особого отдела 10-й армии полковой комиссар Лось.

Для первых недель войны переодевание командиров и бойцов РККА в гражданскую одежду, чтобы избежать плена, было частым явлением. Но когда такой поступок совершает один из высших военачальников, да еще на территории нашей малой родины, — это хороший повод для исторического расследования.

В Москве почти одновременное исчезновение маршала и двух генералов — заместителя командующего Западным фронтом Ивана Болдина и командующего 3-й армией Василия Кузнецова — вызвало переполох. С 28 июня пошли постоянные запросы об их местонахождении.  30 июня командующий Западным фронтом Дмитрий Павлов сообщал в Генштаб: “…Послана группа с радиостанцией с задачей разыскать, где Кулик и где находятся наши части. От этой группы ответа пока нет…”

Маршал Кулик был желанным “трофеем” для противника. Из распоряжения разведотдела штаба 256-й пехотной дивизии Вермахта от 13 сентября 1941 года: “Руководитель партизанского движения генерал Кулик наконец замечен в начале августа 1941 года вблизи железнодорожной линии Минск-Бобруйск. Он сопровождается своей женой, которая выдает себя за врача, и мужчиной, приблизительно 40-летнего возраста, вероятно, адъютантом…”

В реальности группа маршала Кулика вышла к реке Березина южнее райцентра Березино, где встретилась с отрядом лейтенанта погранвойск НКВД Н.Ф. Повзуна, который тоже выходил из окружения. Как вспоминал впоследствии полковник запаса Николай Федорович Повзун: “К месту, где мы расположились, подошли трое мужчин. Одеты по-крестьянски. На плечах косы. Двоим лет по тридцать. Третий пожилой. <…> Объяснили, что выводят из окружения замнаркома обороны маршала Советского Союза Кулика. Попросили переправить их через Березину. “Сейчас сделаем”, — ответил я”.

В поисках лаптей

Из аудиовоспоминаний покойного Анатолия Иосифовича Герасимчика — одного из первопроходцев поисковой работы в районе: “В 60-х годах жил со мной по соседству по улице Октябрьской старик со старухой, фамилия Ольшаник. Так вот, пришли к нему в хату с орденами и медалями, он тогда на Максимовских хуторах жил, в июне 1941 года выходящие из окружения генералы Красной Армии Куликов и Болдин. Фамилии только этих запомнил. Попросили переодеться. Уходя, сказали: “Оставим тебе медали и ордена, документы партийные, когда-либо, может, заберем”. В 1946 году дед сдал всё в КГБ Владимиру Зорину, который передал содержимое Берии. В Москве разобрались с Болдиным и Куликом. Берия дал указание, и их расстреляли”.

Здесь есть явные нестыковки. Главная из них — генерал Болдин не находился вместе с маршалом Куликом во время выхода из окружения, и прорывался с боями в военной форме, при наградах и документах, с оружием в руках, сплотив вокруг себя крупную группу бойцов. Поэтому и остался в живых, когда уже всё командование Особого Западного военного округа во главе с Героем Советского Союза генералом армии Павловым было расстреляно. Да и сам Кулик был расстрелян совсем по другому поводу. Но сути это не меняет: свидетельские показания позволяют считать, что в гражданскую одежду маршал Кулик мог переодеться на Максимовских хуторах.

В рассказе А.И. Герасимчика было упоминание о газете со статьей об описываемых событиях. Это “Запаветы Ленiна” № 4 от 18.01.1992 г. и материал “Трагедия маршала” за подписью профессионального историка Эммануила Иоффе. В ней события изложены иначе: “<…> На машине маршал Кулик поехал по направлению Слуцк-Старые Дороги-станция Дараганово. Потом он пришел пешком в поселок Татарка. Здесь, с помощью старика — хозяина дома, он сложил в ящик свою маршальскую форму, документы. Всё это было закопано у сосны недалеко от дома. Сам Кулик переоделся в домотканую крестьянскую одежду, надел лапти. Так он шел по дорогам, опираясь на посох, отпустил бороду, стал неузнаваем”.

Основания не доверять автору, в 1994 году ставшему доктором исторических наук, вроде бы нет. Но бывшая работница Осиповичской дистанции сигнализации и связи Валентина Анисимовна Осипова в ответе на статью Иоффе рассказала через “районку” о встрече с маршалом Куликом в деревне Зборск (“Сустрэча з маршалам” “ЗЛ” № 10 от 08.02.1992 г.). Сокращенный текст приводится в переводе автора:

“Как сейчас помню, было начало августа 41 года. Немцы через нашу деревню прошли, а жила наша семья в Зборске. <…> Мне 13 лет было, и я не могу перепутать. То помнится, как сегодня. Кулик, как и все, кто его сопровождал, пришли в военной форме. Но что были в лаптях, это правда. У нас же тут всё болота да болота. По ним разве в другой обуви пройдешь?..

А Кулик был роста небольшого, коренастый, полный, лет так 45. У него были большие звезды, а у остальных и ромбы, и шпалы.

Согласился проводить маршала Кулика и людей, что его сопровождали, лесник Александр Иосифович Асиевский. Человек он был спокойный, маленького роста и очень стеснительный. Припоминается, что б ему ни говорили, он все отвечал: “Ат, хай сабе”. И вот дядька Алесь повел военных на Золотково, а оттуда на Вязовницу. А вернулся только на третьи сутки…”

Подтвердил эти сведения другой пенсионер, бывший учитель Вязьевской средней школы Т.П. Гришанович. Он пришел в редакцию и рассказал, что “проводником у маршала Кулика действительно был житель деревни Зборск лесник Асиевский. Он провел группу военных через Голое болото на Дубровский разъезд. Когда прибыли к назначенному месту, один из сопровождающих маршала спросил: “Дед, а ты знаешь, кого привел?” — “Нет”. — “Маршала Кулика”.

Видимо, эта фамилия не произвела на сельского жителя никакого впечатления, и при встрече с Гришановичем он спросил: “А кто такой Кулик?”. И тогда учитель ему все разъяснил…”

А был ли маршал?

Как разобраться в этих противоречивых свидетельствах и выяснить, кто прав, а кто только считает, что прав? Где грозный маршал приобрел облик бедного крестьянина? Или вообще не было никакого переодевания? Этот вопрос поднимался еще 16 февраля 1942 года, когда специальным присутствием Верховного суда СССР Григорий Кулик был осужден за сдачу гитлеровским войскам района и города Керчи, лишен маршальского звания, всех орденов и медалей.

Сам факт переодевания в гражданскую одежду у судей сомнений не вызывал, поскольку он основывается на вышеупомянутой докладной записке начальника Особого отдела 10-й армии полкового комиссара А.А. Лося: “Непонятно поведение замнаркома обороны маршала Кулика. Он приказал всем снять знаки отличия, выбросить документы, затем переодеться в    крестьянскую одежду. Сам он никаких документов с собой не имел, не знаю, взял ли он их с собой из Москвы. Предлагал бросить оружие, а мне лично — ордена и документы, однако, кроме его адъютанта, майора по званию, фамилию забыл, никто документов и оружия не бросил. Мотивировал это тем, что если попадем к противнику, он примет нас за крестьян и отпустит…”

Коснулся этой темы и Председатель Военной коллегии Верховного Суда СССР армвоенюрист В.В. Ульрих, задававший подсудимому вопросы:

“В окружении были переодеты?”

Кулик: “Да, переоделся в  крестьянскую одежду”.

Ульрих: “Партбилет, другие документы, ордена при Вас были?”

Кулик: “Нет, при мне никаких документов не было. Я еще из Москвы вылетел без документов”.

Ульрих: “Знали ли о Вас местные жители?”

Кулик: “В одной деревне меня опознал кто-то из местной интеллигенции, наверное, сельский учитель. Он меня спросил: “Вы Кулик?” Я ответил: “Нет!” После этого мы удрали из деревни”.

Нетрудно заметить, что изложение событий подсудимым Куликом не во всем совпадает с воспоминаниями очевидцев. И одно из объяснений такого разночтения — речь идет о разных людях, которые в одинаковых обстоятельствах выбрали одну модель поведения. Проверить, так ли это, позволяет сравнение ответов на очевидный вопрос: “А как выглядел маршал Кулик?”

Осипова: “Кулик был роста небольшого, коренастый, полный, лет так 45. Приятный такой мужичок, в отличной военной форме”.

Герасимчик: “Красивые, стройные хлопцы были эти генералы”.

Повзун, лейтенант-пограничник: “Лицо тяжкое, обвисшее. Давно не брит. Вид нездоровый. Грузно, с трудом садился в лодку. Одет был так: соломенная шляпа, серая домотканая рубаха навыпуск и домотканые брюки, заправленные в лапти”.

Эти свидетельские показания лейтенанта Повзуна приводит писатель Михаил Кадет в документальной повести “Тайны скорбного лета”, где описываются некоторые подробности о пути маршала Кулика по осиповичской земле: “Переправившись через реку Птичь возле лесного урочища Гайки, недалеко от деревни Островки, Кулик добрался до местечка Дараганово и, обойдя занятые немцами Осиповичи, оказался в рабочем поселке торфозавода Татарка. Там облачился в    крестьянскую одежду и со своими спутниками продолжал поиски удалившейся линии фронта”.

Собранные сведения позволяют сделать определенные выводы. В июне-июле 1941 года к линии фронта через Осиповичский район шла не только группа Кулика, но и выходящие из окружения остатки различных армейских штабов. Отсюда, по замечанию начальника райотдела госбезопасности Зорина, и далеко не единичные случаи переодевания командного состава в гражданскую одежду. Но подобные случаи происходили скрытно и по возможности в дальнейшем не афишировались. Маршал Кулик, чье имя, в силу его высокого положения, было на слуху и которого искали не только свои, но и немцы, стал исключением. Неоднозначный для военного человека поступок получил еще большую огласку после войны в связи с “делом генералов”, когда по злой иронии судьбы именно герою нашего повествования предстояло открыть длинный список расстрелянных генералов и адмиралов Красной Армии. Вот и представлялось очевидцам, что помощь они оказывали незадачливому маршалу.

Необходимое послесловие

Пытливый читатель, не совсем удовлетворенный окончанием этого повествования, имеет право спросить: “А как же Татарка? Где тот дом на окраине, как звали старика хозяина, где та сосна, под которой замнаркома обороны спрятал в ящике свои маршальские звезды?” Признаться, ответа на эти вопросы найти не удалось. В самой Татарке об этом ничего не известно, хотя подробные воспоминания местных жителей о событиях лета 1941 года, собранные педагогом Еленой Петровной Кротенок со своими учениками, заботливо хранятся в стенах местной школы. Что, собственно, не вызывает удивления. Разглашение сведений подобного рода в эпоху СССР, мягко говоря, не поощрялось. Скорее всего, свою тайну старик, хозяин дома на околице, забрал с собой в мир иной.

Каждый по-своему может относиться к описываемым событиям. И давать им свою оценку. Бесспорно одно: “Лапти маршала” — это наша, осиповичская, история. И ее надо знать.

Юрий ОБМОИН.