28 декабря исполнится 25 лет, как майор в отставке, инвалид II группы по общему заболеванию
Валерий Григорьевич Парфенов вернулся к семье после 6,5
месяцев пребывания в зоне чернобыльской катастрофы.

Он родился в декабре сорок первого в Кутаиси,
где тогда служил отец. В начале войны он сразу убыл на передовую, так что
первенца майор увидел только в конце победного года. Семью Григорий Павлович
отыскал во Владимире, до увольнения в запас служил в Гродно, где и вырос сын.
Который и решил, поступив в Костромское военное училище химической защиты,
пойти по стопам отца.

В составе 30-й Иркутско-Пинской орденов Ленина,
Октябрьской революции, дважды Краснознаменной, ордена Трудового Красного
Знамени мотострелковой дивизии молодой лейтенант входил в 1968 году в Чехословакию,
в 1973 году продолжал добросовестно нести службу в Забайкальском военном
округе, а в 1981 году уже майором прибыл в Осиповичи — начальником химслужбы в
тяжело-гаубичную артиллерийскую бригаду.

Все шло нормально, и тут — взрыв реактора на
ЧАЭС… Его сразу предупредили, чтобы был готов к командировке в Чернобыль, но
время “Ч” наступило 3 июня 1987 года — именно тогда Валерий Парфенов
убыл в Ветковский район Гомельщины как начальник штаба батальона дегазации и
дезактивации и дезинфекции местности для ликвидации последствий аварии.

Химические войска принимали в этом самое
активное участие и были награждены вымпелом Министра обороны СССР “За
мужество и воинскую доблесть”.

— Мы тогда жили в поселке Светиловичи в здании
бывшего профтехучилища, — вспоминает Валерий Григорьевич. — Утром подъем,
завтрак — и за работу. Питались в основном консервированной пищей, спали часов
по пять. Радиация была неуловима и неощутима, а вот воздух был какой-то
особенный, с металлическим привкусом. И все время першило в горле, а изо рта
запах, будто выпил соляной кислоты…

Проводили эвакуацию людей и скота,
дезактивировали местность, дороги, жилые и производственные постройки. АРСы —
авторазливочные станции — поливали дома и улицы раствором, чем-то напоминающим
мыльную воду. Делали это методично, здание за зданием. Затем трактор снимал
20-сантиметровый слой земли, а солдаты-“партизаны” лопатами грузили
грунт на машины и отвозили в могильники.

Работать в средствах защиты под палящими лучами
солнца было тяжело. От ношения стандартного респиратора, похожего на свиное
рыло, у солдат вокруг рта и носа образовывались чуть не язвы. Позже их заменили
“лепестками” — более совершенными, хотя и они мало помогали. Из
приборов — ДП-5В, поэтому кто и какую дозу радиации получил, никто не знал.

Кадровыми офицерами у нас были только командиры
рот, а командиры взводов, солдаты и сержанты — приписной состав из
Ставропольского и Краснодарского краев, Витебской и Гродненской областей. И
там, в чернобыльской зоне, общая беда выявила лучшее, чем всегда отличалось то
советское поколение, — способность к состраданию, готовность к
самопожертвованию, горячая убежденность в том, что чужого горя не бывает. Для
нас долг, присяга, верность были не пустыми словами, на первом плане —
выполнение поставленной задачи, а не забота о своем здоровье.

Ежедневно мылись в бане, меняли белье и
постельные принадлежности — с этим проблем не было. Работали на малой родине
Андрея Андреевича Громыко — в деревне Большие Громыки. Жители с теплотой
отзывались о знаменитом земляке, много сделавшем для Беларуси. Места там,
кстати, красивые, рядом полноводная река Бесеть. Выпадала возможность —
купались, многие загорали. Страха перед радиацией не испытывали. Молодые были,
а ту самую радиацию ведь пальцем не попробуешь, цвета-запаха она не имеет… В садах
хватало яблок, груш, слив, вишен, в лесу — грибов. Собирали, варили, ели. Один
из офицеров насушил лисичек, чтобы отправить домой, а когда их проверили на
радиацию, то волосы дыбом встали — дозиметр просто зашкаливал…

Те события и сегодня у Валерия Григорьевича в
памяти. Будто вчера видятся те, с кем бок о бок трудился в “зоне”.
Как и люди, вынужденные бросить отчий дом с нажитым скарбом и оставить могилы
предков, сесть в автобус и выехать в неизвестность…

Неужели все это было со страной, со всеми нами?
И как сложилась жизнь тысяч переселенцев, которые были с корнем вырваны с
родных мест? Вопрос без ответа…

Куда привела дальше судьба самого Парфенова?
Завершив работы в Ветковском районе, батальон в конце ноября 1987 года убыл в
Хойникский. Дислоцировались в деревне Рудаково, где и продолжали вести свою
опасную, но очень нужную работу. К семье вернулся 28 декабря. Служил до 1989
года, потом — увольнение по состоянию здоровья, т.к. стало тяжело ходить. С
верным спутником по жизни Галиной Ивановной вырастили дочь Ольгу и сына
Александра, который, кстати, пошел по стопам отца и сегодня уже подполковник. У
дедушки с бабушкой четверо внучек, а значит, жизнь продолжается!

Георгий АЛЕЙНИКОВ.