Дело было после войны. Русского офицера возил немец, так как своих не хватало. Едут они один раз, и тут ломается машина. Немец посмотрел и говорит, что не может починить. Деталь какая-то вышла из строя. Навстречу едет другая машина. Останавливают, просят помочь. Русский водитель глянул, почесал затылок, посмотрел кругом и вырезал деталь из свеклы: “Тут вам недалеко — доедете”. Немец сел, завел и проехал 5 километров до пункта назначения, а потом и говорит: “Теперь понимаю, почему вы нас победили!”

Скорее всего, это обычная байка. Но в ней точно подмечен очень важный аспект противостояния на поле боя: во Второй мировой войне армии сражались не так, как НАДО, а как им ПОЗВОЛЯЛИ экономика, демография, политика государства и особенности национального менталитета.

Пример доминирующего влияния демографии на военные дела дала Британия. Парламент и лично премьер-министр Уинстон Черчилль на протяжении всей войны не давали забыть полководцам, что войска отправляются на фронт не для того, чтобы продемонстрировать чудеса героизма, а чтобы выиграть войну приемлемой ценой. При таком давлении сверху командование английской армии не рассматривало проведение операций, в которых могли быть потеряны три и более дивизии, а британские солдаты приучались действовать крайне методично, не отступая от полученного приказа, как бы ни менялась обстановка.

Из-за такой осторожности и негибкости немцы на боевой потенциал британской армии посматривали высокомерно даже в январе 1945 года: “Томми не солдат, несмотря на серьезное оснащение”. Зато цена победы оказалась для Великобритании действительно более чем приемлемой: вооруженные силы страны за 6 лет войны потеряли убитыми и искалеченными всего около 420 тысяч человек — в 28 раз меньше, чем невозвратные потери Красной Армии за 4 года Великой Отечественной. Соотношение шокирующее, но ведь на действия РККА оказывали влияние совсем другие ограничения и приоритеты.

К началу 30-х годов СССР создал достаточно мощную промышленность, что позволило быстро улучшать техническую оснащенность РККА. При этом армия страны росла стремительно: в 1935 году в ней служило 930 тысяч человек, в 1939 — 1,8 миллиона, 22 июня 1941 года — почти 6 миллионов. Однако эта огромная армия состояла преимущественно из малограмотных сельских парней (в 1939 году горожане составляли менее 1/3 населения, имели образование 7 и более классов 7,7%, а высшее — всего 0,7% населения), и учить ее военному искусству было, по-сути, некому.

Накануне войны только 7,1% начальствующего состава РККА имели высшее военное образование, среднее было у 55,9%, ускоренные курсы прошли 24,6%, а 12,4% не получили вообще никакого военного образования. Быстрое формирование новых частей и крупных соединений РККА привело к массовому выдвижению на высшие командные должности офицеров, чей служебный рост был стремительным и слабо обоснованным. Во многом из-за поголовной некомпетентности довоенной РККА в ней процветало “очковтирательство” — так в СССР называли всяческую показуху, грубую фальсификацию отчетности и прочие способы выдавания желаемого за действительное.

Нарком обороны Климент Ворошилов в директиве №503138/оп от 25.01.1941 г. оценил боевые возможности РККА крайне низко. Особенно мрачно характеризовались тактическая безграмотность и недостатки в управлении войсками: “Высший командный состав не владеет в должной мере методом правильной и полной оценки обстановки и принятия решения в соответствии с замыслом высшего командования… Войсковые штабы, армейские и фронтовые управления… имеют лишь начальные знания и поверхностное представление о характере современной операции армии и фронта. Ясно, что при таком уровне оперативной подготовки высшего командного состава и штабов рассчитывать на решительный успех в современной операции НЕЛЬЗЯ”.

А сражаться, причем не на жизнь, а на смерть, пришлось уже через полгода…

 Поскольку учиться воевать пришлось всем — от красноармейцев до Верховного главнокомандующего, грубейшие ошибки и ужасающие потери, особенно на начальном этапе, были неизбежны. Да и человеческая жизнь в СССР никогда особенно не ценилась. Именно по таким причинам характерные для советских людей смекалка и способность нестандартно мыслить в критических ситуациях стали качествами, которые помогали выживать и побеждать.

О том, насколько быстро приобретала опыт Красная Армия, можно судить по изменению отношения к ней со стороны противника. Если в 1941-42 гг. упорство “Иванов” в бою объяснялось “…страхом перед пистолетом комиссара и политрука. Иногда полное безразличие к жизни истолковывалось исходя из животных черт, присущих людям на Востоке” (генерал пехоты Гюнтер Блюментрит), то летом 1944 г. “пятеро русских представляли большую опасность, чем тридцать американцев” (обер-лейтенант Отто Кариус, один из наиболее результативных танковых асов вермахта).

Однако война ведется не только на полях сражений. Нестандартное мышление присутствовало во всех сферах жизни воюющей страны. Наиболее значимый пример рискованной импровизации в развитии военной промышленности показали конструктор артиллерийских систем Василий Грабин и директор завода “№ 92” Амо Елян. Без согласования с вышестоящими инстанциями они осенью 1941 года запустили в производство не принятое на вооружение орудие ЗИС-3, Так же на свой страх и риск — впервые в мировой практике — внедрили технологию конвейерного производства пушек, что увеличило выпуск орудий в 20 раз!

Как вспоминал в своих мемуарах конструктор-оружейник, вскоре после того, как ЗИС-3 все же была официально признана, с фронта вдруг пошел поток претензий на низкую прочность колесных осей. Причину дефекта устранили быстро, и “зиска” стала одним из лучших орудий Второй мировой войны.

Но не трудно представить, что ожидало бы Грабина и Еляна, выявись этот производственный недочет хоть немного раньше…